Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Страница 47

Но чиновник, направленный из Иза надзирать за казнями, наутро проскользнул в замок совсем незаметно, и Йама впервые увидел приезжего, когда эдил пригласил Йаму для аудиенции уже после обеда.

— В городе считают, что на твоих руках кровь, — проговорил эдил. — Я не желаю, чтоб снова начались беспорядки. Поэтому я принял решение.

Йама почувствовал, как у него заколотилось сердце, хотя и так уже понял, что беседа будет необычной: в приемную эдила его провожал солдат из охраны замка. Этот солдат стоял теперь перед высокими двойными дверями.

Йама приткнулся в неудобной позе на стуле без спинки перед помостом, где под балдахином стояло кресло эдила. Но сам эдил не сел, он беспокойно мерил шагами зал. На нем была шитая серебром и золотом туника, а подбитая соболем парадная мантия висела на перекладине возле кресла.

В комнате находился еще и четвертый человек. Он стоял в тени у небольшой дверцы, которая вела к лестнице в личные покои эдила. Это и был чиновник, направленный из Иза для исполнения приговора. Йама наблюдал за ним краем глаза. Он видел высокого стройного мужчину в простой домотканой тунике и серых бриджах. Туго натянутая кожа на голове и лице была черной, но слева, как у барсука, тянулась белая полоса.

Завтрак в это утро Йаме принесли прямо в комнату, и потому он только сейчас смог разглядеть пришельца. Он уже слышал от конюхов, что офицер сошел на берег с обычного люггера, из оружия — только тяжелый, обитый железом посох, а из багажа — скатка одеяла за спиной; но эдил пал перед ним ниц, словно он был восставшим из вечности Иерархом.

— Я так понимаю, он не ожидал, что явится такой высокий чин из Комитета Общественной Безопасности, — рассуждал камердинер Торин.

Но чиновник не выглядел ни палачом, ни вообще какой-нибудь важной персоной. Он вполне мог быть одним из тысяч обыкновеннейших писцов, тупивших перья в глубинах Дворца Человеческой Памяти и неразличимых, как муравьи.

Эдил стоял перед одним из четырех огромных гобеленов, украшающих стены зала. На нем изображалось заселение мира. Растения и животные дождем сыпались из огненного рога на голую землю, рассеченную серебристыми петлями рек. В воздухе порхали птицы, маленькие группы нагих мужчин и женщин различных рас стояли на островках облаков, скромно прикрывая гениталии и груди.

Йаме всегда нравился этот гобелен, но теперь, после разговоров с кураторами Города Мертвых, он понимал, что это — всего лишь сказка. Казалось, что после его возвращения все в замке переменилось. Дом выглядел меньше, сады — заброшенными, люди занимались своими мелкими делами, погрязнув в ежедневной рутине, как крестьяне, гнущие спины на рисовых полях; они не замечали великих событий большого мира у себя над головой.

Наконец эдил обернулся и проговорил:

— Я всегда намеревался определить тебя учеником в свой Департамент, Йама, и я не изменил решения. Возможно, ты еще слишком молод для полноценного ученичества. Но я возлагаю на тебя очень большие надежды. Закиль говорит, ты — самый лучший из всех его учеников, а сержант Роден утверждает, что через пару лет ты превзойдешь его в стрельбе из лука и фехтовании. Хотя и добавил, что верховая езда еще требует совершенствования.

Я знаю, в тебе есть решимость и честолюбие, Йама. Думаю, ты добьешься большой власти в Департаменте. Ты не моей крови, но ты — мой сын, теперь и всегда. Разумеется, я бы предпочел, чтобы ты остался здесь, пока не наступит возраст официального посвящения в ученики, но обстоятельства складываются так, что, оставшись здесь, ты будешь подвергаться большой опасности.

— Я ничего не боюсь в Эолисе.

Но Йама возразил лишь из упрямства. Его уже заворожила перспектива отряхнуть со своих ног пыль этого сонного продажного городишки. В Изе имелись архивы, хранящиеся с первых лет Слияния. Беатрис так и сказала. Она и Озрик показали ему пластину, на которой проявлялось изображение предка его расы. В Изе он, возможно, сумеет узнать, кто был этот человек. А вдруг там живут люди его расы? Все, все может случиться! В конце концов, он же прибыл из Иза, это река отнесла его вниз по течению. Хотя бы по этой причине он был бы счастлив отправиться в Из, однако Йама более чем когда-либо сознавал, что не сможет стать чиновником. Но сказать это отцу он, разумеется, не мог.

Эдил сказал:

— Я горжусь твоими словами и твоим искренним убеждением, что ты никого не боишься, я полагаю, ты сам в это веришь. Но ты не можешь провести всю жизнь, оглядываясь по сторонам, Йама, а именно так и придется поступать, если ты останешься здесь. Когда-нибудь, рано или поздно братья Луда и Лоба захотят утолить свою жажду мщения. То, что они являются сыновьями констебля Эолиса, не уменьшает, а скорее увеличивает вероятность такого развития событий, ибо если бы один из них тебя убил, он не только удовлетворил бы семейную жажду чести, но и восторжествовал над собственным отцом.

Тем не менее я больше опасаюсь не жителей нашего города. Доктор Дисмас скрылся, но он может вознамериться вновь осуществить свой план или же продать информацию кому-нибудь другому. В Эолисе ты — чудо из чудес, а в Изе — средоточии всех чудес света — все будет иначе. Здесь я повелеваю всего лишь тремя десятками солдат, там ты будешь в самом центре нашего Департамента.

— Когда я должен отправляться?

Эдил стиснул ладони и склонил голову. Поза его выражала смирение.

— Ты отправишься с префектом Корином, когда он закончит здесь свои дела.

Стоящий в тени человек поймал настороженный взгляд Йамы.