Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Страница 81

Тысячи мелких машин ползали среди низко скошенных травинок газона или кружили в сверкающем воздухе, подобно серебряным жукам и стрекозам со слюдяными крыльями. Мысли их отдавались в голове Йамы единой восходящей гармоникой. Охранники в красно-белой униформе и серебряных шлемах стояли в альковах, вырезанных в мраморе стены. Они казались неправдоподобно замершими и, как убитый привратник, издавали слабое излучение машинного интеллекта, как будто их черепа населяли только машины.

Шагая по газону с Иакимо, Йама услышал в отдалении звуки музыки; звенящие переливы бубна, как серебристый смех, накладывались на торжественный ритм барабана. Перед ним, будто в дымке, извивалась сотканная из света скульптура, подобно сверкающей колонне ярко раскрашенных лент, затуманенной жарким маревом.

С одной стороны огромного дивана сидели в гнездышке из вышитых подушек два музыканта, а на диване лежал самый толстый человек из всех, кого когда-либо видел Йама. Если не считать набедренной повязки, он был абсолютно гол и безволос, как тюлень. Его бритую голову венчал золотой обруч. Жирные складки его живота спускались на раздутые бедра. Черная кожа блестела от ароматических масел и мазей, цвет извивающейся скульптуры играл на ней жирной радугой. Со всех сторон его окружали подушечки и валики, а он рассеянно шарил по телу обнаженной женщины, которая скармливала ему пирожные, горой громоздившиеся на серебряном подносе. Без всякого сомнения, это и был хозяин дома, богатый торговец, беглый звездный матрос.

Йама остановился в нескольких шагах от него и поклонился в пояс, но торговец не обратил на него внимания. Йама стоял и потел рядом с Иакимо, музыканты выводили вариации своей темы, торговец съел одно за другим дюжину пирожных, поглаживая при этом блестящие подушки огромных грудей женщины своими толстыми, унизанными перстнями пальцами. Подобно хозяину, женщина была совершенно лишена волос. Яркие лепестки ее губ были пробиты кольцами, от одного из этих колец тянулась золотая цепочка, пристегнутая к браслету на кисти торговца.

Когда замерли заключительные переливы бубна, торговец прикрыл глаза, глубоко вздохнул и взмахом отпустил музыкантов.

— Пить! — произнес он высоким хриплым голосом. Женщина вскочила, налила в бокал красного вина и поднесла его к губам торговца. С мерзким звуком он стал, распуская слюни, втягивать в себя вино. Оно стекало по подбородку и груди и капало на покрытый травой пол. Теперь Йама видел, что подушки вокруг были заляпаны пятнами, усыпаны крошками и недоеденными корками, а густой аромат аралии и жасмина и благовонный дым свечей, плавающих в чаше с водой, перебивался затхлым духом старого пота и протухшей еды.

Торговец икнул и посмотрел на Йаму. У него были такие толстые щеки, что они, как тисками, зажимали пухлые губы и превращали рот в некоторое подобие розового бутона, а из этой крепости зорко глядели глаза; словно часовые, они непрерывно шарили по углам, будто ожидая ежеминутного нападения с любой стороны.

— В чем дело, Иакимо? Немножко стар на твой вкус, а? — раздраженно бросил хозяин.

Иакимо склонил голову.

— Очень забавно, господин, но ты ведь знаешь, я никогда бы не посмел побеспокоить тебя своими постельными проблемами. Может быть, ты соблаговолишь взглянуть повнимательнее. Полагаю, что ты увидишь, что он относится к редчайшему типу, невиданному в Слиянии уже много веков.

Торговец помахал перед собой бесформенной, как тесто, рукой, словно отгоняя назойливую муху.

— Вечно ты затеваешь какие-то игры, Иакимо. Смотри, плохо кончишь. Рассказывай все и покончим с этим.

— Я полагаю, что он — один из Строителей, — быстро сказал Иакимо.

Торговец рассмеялся — череда похрюкиваний, которая сотрясала его огромное сверкающее тело, напоминала шторм, будоражащий поверхность реки. Наконец он произнес:

— Твой изобретательный ум, Иакимо, не перестает меня поражать. Согласен, у него тот же генотип, но это просто речная крыса, которую хирургически сконструировал какой-то шарлатан, очевидно, вдохновленный старой гравюрой или мемориальной пластиной. Тебя надули.

— Он пришел сюда сам. Принес очень редкую антикварную книгу. Вот она.

Торговец взял томик Пуран из рук Иакимо, бурча что-то себе под нос, пролистал его и небрежно отбросил в сторону. Книга упала и раскрылась среди бесчисленных подушек, на которых развалился хозяин. Йама дернулся, чтобы ее поднять, но Иакимо поймал его за руку.

— Я видал и получше, — процедил торговец. — Если этот эрзац сказал тебе, что принес оригинал Пуран, знай, он принес тоже эрзац. Меня это не интересует. Убери это создание с моих глаз, Иакимо, и его книгу тоже. Избавься от него обычным путем, и от его компаньона тоже избавься, как только поймаешь. Или я сам должен командовать охраной и сам все это проделать?

— В этом нет необходимости, господин. Второй мальчишка просто речная крыса. Его никто не станет искать. Но этот — более редкая штучка. — Иакимо ткнул Йаму в поясницу острым, как кинжал, ногтем. — Покажи ему, что ты можешь.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите.

— Прекрасно понимаешь, — прошипел Иакимо. — Я знаю, — что ты можешь делать с машинами. Ты сумел пройти мимо привратника, значит, кое-что знаешь о своем наследии.

Торговец произнес:

— Я пребываю в снисходительном настроении, Иакимо. Вот тебе тест. Я собираюсь приказать солдатам убить тебя, мальчик. Ты понял? Останови их, и мы еще побеседуем. Мне надоели мошенники.

Четверо охранников шагнули из своих ниш! Йама непроизвольно отступил назад, когда охранники с застывшими под козырьками серебряных шлемов лицами подняли свои короткие мечи и, как сомнамбулы, двинулись через газон в его сторону, двое справа и двое слева.