Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Страница 4

— Почему я должен тебе верить?

— Я, конечно, дурной человек. Признаю. Я продам любую из своих дочерей, если это принесет мне прибыль. Но в юности я учился. И учили меня хорошо. Я помню, что мне говорили, и знаю, все эти вещи существуют вопреки воле Хранителей.

Уртанк медленно произнес:

— Надо вернуть ребенка. Не наше это дело.

— Все на реке на день пути вверх и вниз — мое дело, — ответил констебль.

— Ты ничего не знаешь, — сказал Уртанк, — только воображаешь, что знаешь.

Констебль понял — бедный Уртанк выбрал момент. Уртанк тоже понял. Он слегка подвинулся на банке, чтобы уже не касаться плечом своего брата. Констебль поймал его взгляд и сказал:

— Сиди на месте, мальчик.

На мгновение казалось, что Уртанк не станет нападать. Но тут он набрал полную грудь воздуха, зарычал и с этим рыком бросился на отца.

Плеть обвилась вокруг шеи Уртанка, и звук от щелчка далеко покатился по черным водам. Уртанк упал на колени, пальцами хватая петлю, затянувшуюся под отвислым подбородком. Констебль взялся за рукоять обеими руками и дернул ее в сторону, словно это была удочка, на которую клюнула гигантская рыба. Скиф дико заплясал на волнах, и Уртанк, не удержавшись, шлепнулся в воду. Но кнута не выпустил. Конечно, он глуп, но и упрям тоже.

Констебль покачнулся, выпустил кнут — тот просвистел, как змея — и тоже упал за борт.

Погружаясь в холодную воду, констебль сбросил свои высокие просторные сапоги и снова вынырнул на поверхность. Он почувствовал, как кто-то тянет его за край килта, и в следующий миг Уртанк камнем повис на нем, со страшной силой двинув локтем по лицу так, что искры посыпались из глаз. Сцепившись, они вновь оказались в мягко светящейся воде, затем опять рванулись наверх глотнуть воздуха на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

Констебль выплюнул воду и жадно вдохнул:

— Ты слишком легко впадаешь в ярость, сынок. Это всегда было твоим слабым местом.

Он заметил, как сквозь млечное сияние метнулась рука Уртанка, и отразил удар собственным ножом. Клинок лязгнул, лезвия заскользили, сцепившись у рукояток. Уртанк зарычал и надавил, он был очень силен. Страшная боль пронзила констебля, когда нож вывернулся из кулака и клинок Уртанка впился в его руку. Констебль подался назад, а Уртанк замахнулся, стараясь попасть ему по лицу, поднимая брызги.

— Старый, — сказал Уртанк, — старый и медлительный.

Мелкими круговыми гребками констебль держался на воде. Он чувствовал, как горячими толчками в воду сочится его кровь. Уртанк задел вену. Он ощущал тяжесть во всем теле, ныла рана на плече, но, кроме того, он чувствовал, что еще не готов умереть.

— Ну давай, сынок, посмотрим, кто сильнее, — сказал он.

Уртанк усмехнулся, обнажив клыки, и бросился в атаку. Он плыл, держа нож в вытянутой руке, надеясь нанести смертельный удар, но вода замедляла его движения, и констебль заранее знал, что так и будет. Он кидался то в одну сторону, то в другую, все время успевая уклониться, а Уртанк дико колотил руками, бормоча проклятия и понапрасну тратя силы. Отец и сын напряженно кружили по воде, и краем глаза констебль заметил, что белая лодка оттолкнулась от скифа, но не мог задержаться на этой мысли, отражая новый выпад Уртанка.

Наконец Уртанк выдохся. Он остановился, подгребая руками, и вздохнул.

— Сила — еще не все, — заметил констебль. — Иди сюда, сынок. Обещаю все кончить быстро. И без позора.

— Смирись, старик, и я похороню тебя с почестями на земле, а иначе эти рыбешки обглодают твои кости!

— Да, Уртанк, ты меня разочаровал. Ты — не мой сын.

Уртанк бросился на него с отчаянной, безнадежной злобой, а констебль точно рассчитал удар, попав юноше по локтю туда, где проходил нерв. Пальцы Уртанка рефлекторно разжались, и нож скользнул в глубину вод. Без раздумья он нырнул, а констебль навалился на него всем своим весом, не замечая ударов по груди, животу и ногам, которые с каждым разом становились все слабее. Все это длилось целую вечность, но наконец констебль его отпустил и тело Уртанка закачалось на мерцающих волнах реки лицом вниз.

— Ты был самым сильным из моих сыновей, — произнес констебль, немного отдышавшись. — В каком-то смысле ты был верным, вот только в голове у тебя не было ни одной мысли. Если бы ты меня убил и забрал моих жен, через год тебя самого бы убили.

Унтанк подогнал скиф и помог отцу выбраться. Белая лодка качалась на расстоянии дюжины весел от них, сияя в темноте мягким светом. Тощий торговец, которому констебль отрезал язык, лежал лицом в луже. Он захлебнулся в собственной крови. Его напарник исчез. Унтанк пожал плечами и сказал, что тот выскользнул за борт.

— Надо было его вернуть. Он же был связан. Нога к руке. Такой взрослый парень, как ты, мог легко с ним справиться.

Унтанк выдержал взгляд констебля и просто сказал:

— Я наблюдал за твоей победой, отец.

— Конечно. Ты сам еще не готов, ведь так? Ты выжидаешь нужный момент. Ты-то чувствуешь, не то что твой брат.

— Он не ушел далеко. Я имею в виду пленника.

— Ты его убил?

— Наверное, он уже утонул. Ты же сам сказал, он был связан рука к ноге.

— Помоги-ка мне с телом твоего брата.

Вдвоем отец и сын втянули Уртанка на лодку. Молочно-белое свечение понемногу гасло. Устроив тело Уртанка, констебль обернулся и увидел, что белая лодка исчезла. Скиф был один-одинешенек на широкой темной глади реки под черными небесами и алой спиралью Ока Хранителей. Под румпелем на кожаной подушке сидел младенец и хватал тьму беленькими растопыренными, будто морская звезда, пальчиками, улыбаясь своим непостижимым мыслям.